Там, за горизонтом. Карантин не помеха разглядеть будущее

Выступая в ноябре на заседании Ассоциации вузов, работающих на радиоэлектронную промышленность, профессор Виктор Лучинин (СПбГЭТУ «ЛЭТИ») заговорил о «загоризонтных» профессиях для VI технологического уклада. Коллеги по ассоциации отреагировали с пониманием: видно, убеждены, что за электроникой будущее. Мне же стало интересно, о чем речь? Интернет пугает, что через 10 лет беспилотники оставят без работы водителей авто, а еще через пять при помощи гаджетов обнулят смысл профессии журналиста, учителя и даже врача. Мол, признали же люди заслуги Watson, суперкомпьютера фирмы IBM, который умеет давать советы заболевшим. Но презентация Виктора Викторовича заявляла не о профессиях, а о сферах, где они проявятся: киберфизический биоинтерфейс, когнитивная информатика, атомно-молекулярное моделирование.

Захотелось заглянуть «за горизонт», но в ответ на мой вопрос, о чем речь конкретно, Лучинин пригласил на онлайн-свидание в ближайшую пятницу. Мол, у нас будет форсайт «Атомно-молекулярная архитектоника и дизайн». Подключайтесь! Примут участие человек 35. Все — корифеи современной физики, химии, биологии, информационных наук. Цель — рассмотреть подходы к формированию компетентностного портрета нового технологического уклада на примере описания профессиональной деятельности по атомно-молекулярной архитектонике и дизайну.

– Звучит как название проекта…

— Да, команда ЛЭТИ предложила его Фонду инфраструктурных и образовательных программ. Нас поддержали. Надо заглядывать в будущее. Вы же помните, что я директор Инжинирингового центра микротехнологии и диагностики ЛЭТИ и научный руководитель НОЦ «Нанотехнологии», а еще член Научного совета при Совете безопасности РФ. Так вот доминирующим фактором развития России в условиях глобальной конкуренции является технологический прорыв. Без него нам не перейти к VI технологическому укладу, и есть риск потерять суверенитет страны. Вот мы и собираемся обсуждать, какой должна быть движущая сила нашего развития, какие новые технологии для этого требуются и как обеспечить их кадрами. Ну, и какова в этом роль науки и образования.

– А почему форсайт именуется «Атомно-молекулярная архитектоника и дизайн»?

— Мы считаем, что через 10–15 лет это будет сквозная междисциплинарная технология мировой индустрии.

Тон дискуссии задал опять же Лучинин, сказав, что относит атомно-молекулярную архитектонику и дизайн к креативной индустрии. Мол, есть искусство живописи, графики, дизайна, архитектуры, а то, чем занимаются участники встречи, конструированием, архитектоникой новых веществ на уровне атомов и молекул, возможно, даже более креативно. И их творчество не просто оставит след в музеях истории человечества, а изменит его облик и путь развития.

Модератор сессии Сергей Ти, помощник главного ученого секретаря СО РАН из Новосибирска, тут же предложил обсудить, изменит ли атомно-молекулярная архитектоника и дизайн (АМАД) жизнь к лучшему или станет угрозой. Разговор пошел о вызовах и трендах, продуктах и рынках, о профессиях и квалификациях. Час работали вместе, на час «разошлись» по секциям («Рынки и продукты», «Образование» и «Квалификации»), потом опять вместе обсуждали наработанное в секциях и снова разбивались на группы. Часа через три мне начало казаться, что все великие достижения последних лет получены только благодаря работе с веществами в наноразмерных величинах. Ну, ведь правда, проблемы, накрывшие сегодня мир, решаются не за счет использования глобальных машин и механизмов, а путем применения атомно-молекулярной архитектоники и дизайна в химии, биологии, фармации, медицине и благодаря синтезу новых веществ для электроники, фотоники, космоса.

На слове «космос» притормозим. В привычном понимании пространства он бесконечен. А если взглянуть не далеко, а близко, внутрь, вглубь человека? Будущее — рассуждали участники форсайта — не только мир всемогущих технических систем, но и то, как выглядят и существуют люди. А наука еще пытается заменять им выходящие из строя органы, увеличивает выносливость людей, продолжительность их жизни. Да и цифровизация не может не сказаться на способностях человека с точки зрения накопления культурного и научного наследия. А искусственный интеллект? Еще немного — и он научится так быстро совершенствоваться, что может перестать подчиняться человеку. Как тогда? Вот где настоящий космос — космос человека, приближающихся перемен в существовании людей. Различаем мы будущие угрозы и возможности?

«Через два-три горизонта (или две-три пятилетки, к 2035 году — Прим. ред.), — напоминали участники, — все эти перемены обеспечит атомно-молекулярная инженерия».

Для не верящих в нано — факт, который привела участница проекта Элла Гимельберг: сегодня в мире зарегистрированы порядка 240 тысяч патентов по наноматериалам и идентифицированы почти 9000 (!) нанопродуктов. У нас в России тоже много отраслей и видов деятельностей связано с нанотехнологиями. Основные направления — электроника, медицина. Наибольший прогресс в атомно-молекулярной архитектонике и дизайне и нанотехнологиях наблюдается всего в четырех странах: США (электроника и медицина), Китай (материалы, покрытия, попытка развить межстрановую экономическую интеграцию в АМАД), Япония (электроника) и Россия. Как заявила эксперт, основной спектр нашей продукции — новые материалы: из 6 протестированных в мире и внесенных в международную базу нанопродуктов 5 производятся в Российской Федерации.

«Но если смотреть глобально, успехи в атомно-молекулярной инженерии, — признавали участники форсайта, — это пока не про Россию, это про мир в целом». И в подтверждение привели слова Юрия Львова, руководителя направления микро- и наносистем Института микропроизводства Технологического университета Луизианы, о том, что в США, принимая на работу, смотрят на образование претендентов. И между теми, кто изучал нанотехнологии, и теми, кто освоил курс «Наноиндустрия», предпочтут последних. Ясно, где начинают разворачиваться основные бои за экономическое благополучие и суверенитет стран? Вот поэтому и нам пора открыто обсуждать квалификации будущих выпускников.

Для профессиональной дискуссии на эту тему организаторы пригласили заместителя генерального директора Национального агентства развития квалификаций Аллу Факторович. При этом Александр Волков, организатор работ по оценке квалификации в СПбГЭТУ «ЛЭТИ», отметил что, «за последние 10 лет система развития квалификаций в РФ заматерела, сложилась в серьезную нормативно-методическую систему, которая зарегулировала все процессы на рынке труда и квалификаций. Но при переходе к новому технологическому укладу, если эту систему не развивать, в какой-то момент она станет тормозом развития современных технологий и их кадрового обеспечения. И наша задача — расшатать устои парадигм системы и, воспользовавшись ее инструментами, выстроить новые квалификационные портреты и квалификационные траектории».

Аллу Аркадьевну такая перспектива не смутила, она привыкла, что система квалификаций — инструмент согласования спроса и предложений, а независимая оценка происходит между основными стейкхолдерами — сферами труда и образования. Сегодня в РФ профессиональных стандартов разработано и утверждено чуть меньше 1,5 тысячи. Но все больше отраслей считают необходимым создавать новые профессиональные стандарты под те виды деятельности, которыми занимаются, процесс идет лавино­образно. Цель — так доработать профессиональный стандарт, чтобы он превратился в реальный механизм, позволяющий каждому соискателю проверить самого себя, на каком уровне профессиональной деятельности он находится.
И квалификация эта связывает между собой систему профессиональной подготовки и конкретные предприятия. Координатором взаимодействия является Национальный совет при Президенте РФ по профессиональным квалификациям, там 39 советов по отраслям. Но новые технологии VI технологического уклада, как правило, межотраслевые, их вид деятельности трудно соотнести с конкретной отраслью, квалификационные требования теряются в коридорах между советами. «Каждый сидит на своей кочке, огородился заборчиком и лелеет свою отрасль. А речь должна идти о межотраслевом взаимодействии». Но как этот сделать? Терминология профессиональной квалификации закреплена в нормативных актах, указе президента, постановлениях правительства, федеральных законах, Трудовом и Налоговом кодексах. Попробуй обойди такие «заборчики». Но А.Факторович напомнила: «У нас в основном отраслевые области профессиональной деятельности, но есть одна сквозная. Туда определяют те квалификации, которые не знают куда девать. Список открытый. К сквозным отнесена и наноиндустрия, у которой владелец еще не определился и даже не сформировалось профессиональное сообщество. Приказ можно обновлять, в том числе и по составу областей профессиональной деятельности. В основе нашей работы функциональный анализ (британский подход) — описание деятельности, которая является результативной. Здесь мы в международном тренде».

«А насколько оправданы для таких специалистов сквозных технологий национальные стандарты квалификаций? Когда мы говорим о специалистах по атомно-молекулярной архитектонике и дизайну — переднем крае общемировой науки — видим, что не так много стран, где разворачивается рынок труда для них. Или нужны наднациональные квалификации?» — тут же поинтересовался модератор Сергей Ти.

«Новое не возникает на пустом месте, те, что вы называете „загоризонтными“, вырастают из уже существующих, преображающихся до неузнаваемости технологий, но фундаментальное ядро у них сохраняется. Благодаря этому профессиональное сообщество понимает изменения и может их описать, — ответила А.Факторович. — В основном это форсайты, возникающие на межстрановых дискурсах. Мы пытаемся мониторить, отмечать их. Стандартизация — процесс гибкий, это структурирование описания процесса, помогайте нам. Живые квалификации имеет смысл тестировать, стандартизировать, когда они начинают массово выходить на рынок труда. Сейчас главное — правильно описать, что имеем. Сегодняшний разговор тоже даст толчок к изменению».

О пересборке системы квалификации говорила и Ангелина Волкова, руководитель направления по развитию профессиональных квалификаций Фонда инфраструктурных и образовательных программ. «Если мы останемся на своей кочке, то эффективности, развития не будет. Мы сейчас нарастили критическую массу контента, уже пора приступить к пересборке. Но нужен интегратор. Не отраслевой держатель — местничество губительно для сквозных квалификаций. Интегратор в моем понимании — только государство, интересы безопасности страны, в том числе и качество жизни граждан и возможностей капитализации человеческого потенциала. Наша же забота — свести воедино и гармонизировать не только новые технологии VI технологического уклада, но и построить оптимальные кадровые и квалификационные траектории, которые будут им соответствовать по своему уровню».

Тренды и вызовы обсуждали взахлеб. Запомнилось, как разложил по полочкам будущее человечества Лучинин. По его мнению, нас ждут три вызова: ресурсный, биологический и информационный. Первый — обеспечение человека энергией, водой, пищей. Прежде всего энергетическими ресурсами. Как? Применяя методы рекуперации и накопление энергии из окружающей среды и тела человека. Плюс водородная энергетика, например, очистка отработанных после утилизации мусора газов, перевод их в водород и возможность использовать в системах, связанных с аккумуляциями энергии. И умный катализ — для очистки всего и везде.

Атомно-молекулярные технологии будут пронизывать практически все отрасли. Взять, например, проблему безопасного существования людей в информационной среде и сохранение экологии планеты при растущих потребностях людей. Все это — вызовы.

Интересно, что рассматривал он их, опираясь на новую парадигму оценки качества жизни — стандарт благополучия. Последнее время многие страны начинают себя оценивать именно по этому критерию. «У нас он пока не используется, но обратите внимание на Указ Президента РФ в июле этого года „О национальных целях и задачах“, — заметил профессор. — Указ полностью связан с особенностями потребностей человека и народонаселения. Мы знаем несколько государств, где сильно выросла продолжительность жизни: во Франции, Японии — до 83–86 лет. И уже поговаривают, что те, кто родятся в 2035-м, имеют шанс прожить сто лет. Но как прожить? Сегодня огромное внимание атомно-молекулярной архитектоники и дизайна уделяется индустрии красоты. Старея, люди хотят сохранить привлекательность. И здесь человечество вполне преуспевает. Но внешний вид — одно, а сохранение когнитивных функции до конца жизни — другое. Тут все пока очень слабо даже в богатых странах. Вот куда надо направлять усилия, в том числе подключать и искусственный интеллект. Мне кажется, что здесь атомно-молекулярные технологии могут стать трендом приложения научных знаний, а потом и усилий индустрии. Там огромный рынок. И он не занят. Пока. Россия могла бы здесь себя проявить, потому что когнитивный тренд долгосрочен и для нации, и для мира. Исторически учения, которые связаны с именами Павлова, Бехтерева, приз­наны абсолютно по всей планете. Формирование компетентностного пакета специалистов подразумевает еще и преследование наших национальных целей. Если мы обладаем соответствующим потенциалом, то надо и место на рынке себе обеспечить, надо в образовании сориентировать людей. Тут безбрежное поле приложения усилий».

Например, тераностика. (Тут даже некоторые участники встречи потребовали расшифровки значения слова. Оказалось, оно означает терапия плюс диагностика.) На капсулированные частицы магнитного металла или оксида кремния привиты лекарства, сверху покрытые специальной оболочкой, запускаются в кровь человека. В сессии участвовали исследователи этого процесса Юля Спивак и Камилл Гареев. Частицы локализуются в нужном месте или органе, иногда за счет магнитного поля, и позволяют либо диагностировать заболевание, либо лечить благодаря тому, что лекарство высвобождается в нужной точке за счет, допустим, магниторезонансного воздействия. Лекарство при этом вводится неинвазивно, щадяще для всего организма. Примеров новых технологии и продуктов будущего, мне показалось, В.Лучинин может привести тьму в ответ на вызовы, которые формулируются сейчас в нашем мире. Но формулировать эти ответы, создавая конкретные продукты и процессы, суждено только людям с хорошим фундаментальным образованием.

Поэтому в следующем году в ЛЭТИ планируют создать бакалаврский курс по атомно-молекулярной архитектонике и дизайну. База знаний у профессионала по АМАД должна быть основательная. А профессор Юрий Львов призвал, наоборот, начать с магистерских программ по разным направлениям, «зацепив» ими подающих надежду студентов и молодую научную поросль с индексом Хирша не ниже 25. (Задачка непростая, но у самого Юрия Михайловича индекс Хирша — 85.) Словом, у почитателей АМАД планов громадье. Главное, что увлечены этой темой люди творческие. Так, глядишь, и через лет пятнадцать кажущиеся сегодня профессии из разряда атомно-молекулярной индустрии станут вполне реальными. Хватило бы только у страны на это средств и мудрости.