Руслан Титов, директор Департамента нанотехнологических центров, рассказал о том, как и для чего ФИОП развивает технологическую инфраструктуру

Ведущая: Какие задачи стоят перед наноцентрами, открытыми компанией ФИОП? Возможна ли окупаемость подобных инфраструктур, и насколько сложно стать их резидентами? На эти и другие вопросы в интервью Александру Руснаку ответил управляющий директор департамента нанотехнологических центров Фонда инфраструктурных и образовательных программ Руслан Титов.

Ведущий: Добрый вечер. Я — Александр Руснак. Сегодня в гостях радиостанции «Коммерсантъ» управляющий директор департамента нанотехнологических центров Фонда инфраструктурных образовательных программ Руслан Титов. Добрый вечер, Руслан.

Руслан Титов: Добрый вечер.

Ведущий: Тема сегодняшней нашей беседы — наноцентры. Что это такое? Можно ли их теперь пощупать руками или только услышать о них? Чем занимаются эти центры и какие задачи они решают?

Руслан Титов: Наноцентры ФИОП — это 11 центров, которые наша корпорация открывает на территории России. Они были выбраны в период с 2010 по 2012 годы. Каждый прошел свой путь от заявки в Фонд до реальной деятельности и запуска. В этом году у нас в целом по России запущено 6 наноцентров, в прошлом году первый запустился в Казани, в следующем году мы запустим все остальные. В Москве у нас территориально находятся четыре наноцентра, из которых собственно можно считать открытыми официально все четыре.

Ведущий: Это некоторое рабочее пространство. Хотелось бы поподробнее. Допустим, ваш центр в Троицке. Какая конкретно работа в этом рабочем пространстве — наноцентр в Троицке — происходит сегодня?

Руслан Титов: Наноцентр — это рабочее пространство, как вы сказали, в котором живут и создаются стартапы. В этом его основное предназначение. И так его проще воспринимать всем. И самому наноцентру так себя надо воспринимать, и стартапам уже существующим на территории России, и не только в России, но и за рубежом. Ему проще воспринимать это как место, куда можно прийти и посоветоваться, можно ли в этом месте найти какую-то поддержку. Необязательно даже физически туда иногда переезжать. И, соответственно, те люди, которые только думают о создании стартапа, для них это тоже должно быть тем самым местом, в котором они могут принять решение, или вместе с которым они могут принять решение, создавать его или нет, и если создавать, то как. Это такой простой ответ. И в этом смысле метрика этой деятельности — она очень простая: количество тех компаний, которые существуют внутри либо получили поддержку и находятся, несмотря на то, что они не внутри, но каким-то образом очень тесно связаны с той деятельностью, которая именно в этом месте, например в Троицке, происходит. То есть компании внутри и компании партнерские, которые сидят не обязательно в этом здании. Есть сложный ответ на вопрос «что такое наноцентр и чем он занимается». Наноцентр — это непонятное слово «инфраструктура». У нас очень много кто в нашей стране его произносит и пишет на вывесках, документах и так далее, но в нашем случае изначально была поставлена крайне сложная задача. ФИОП занимается только той инфраструктурой инновационной, которая способна существовать как бизнес. Наноцентр сам по себе априори бизнес, ФИОП в него только инвестирует. Вопрос только в том, на каких условиях, в какие сроки отдача этих денег, какой допустимый риск при создании тех или иных платформ технологических. Соответственно, если наноцентр у нас не концентрируется на одной какой-то технологии и направлении, как это у нас например в наноцентре «Композит», который в Москве находится, происходит, то дальше наноцентр по своим специализациям, которые они тоже определяют, распределяют ресурсы, оборудование, усилия и в том числе риске. Соответственно, в каждом случае это очень сложная история. Сделать вообще окупаемой инфраструктуру, тем более в России — это очень сложно. Но с двух сторон сложно. Во-первых, и бизнес — это очень сложно. А во-вторых, вообще поставить рядом слова «инфраструктура», и «окупаемость», и «бизнес» очень сложно.

Ведущий: Тогда возникает вопрос: кто может стать резидентом ваших наноцентров?

Руслан Титов: В первую очередь, мы тоже очень часто задаемся этим вопросом: стоит ли нам формализовать для людей, которые интересуются, что можно делать в наноцентре, формализовать некоторые критерии того, как мы отбираем, есть ли вообще какие-то формальные критерии отбора резидентов и так далее. И очень часто приходим к тому, что это крайне сложно. У нас главный критерий — это амбиции людей. Стартап — это всегда амбиции, это всегда идея. И очень важно, что за цели перед собой ставит группа молодых ребят или уже состоявшихся ученых, пытаясь коммерциализировать ту или иную технологию. В этом плане для нас основной критерий — это то соотношение риска и перспектив роста, которое изначально сидит в головах у людей, которые либо уже являются предпринимателями, либо хотят стать предпринимателями. И если это сочетается с технологической специализацией центра — это означает, что очень легко оценить собственно то, что они приносят как идею, как технологию, — то решение принимается очень просто. То, что наноцентр — это инфраструктура, то есть у него физически стоит и должно стоять оборудование, которое облегчает любой этап — начало компании или отработки технологий для молодых компаний, — означает, что это решение — оно не такое дорогое. Например, в том же самом Троицке, создав инфраструктуру для поддержки проектов по применениям различных видов лазеров, это означает, что мы очень быстро можем принимать решения о поддержке того или иного лазерного проекта, и точно не на бумаге. Потому что мы имеем возможность протестировать решение в лазерном инкубаторе в очень короткий промежуток времени, не тратя на это большие деньги.

Ведущий: Часто в стартапах возникает проблема, когда молодые люди ищут возможность реализации своих проектов за рубежом. Так называемая утечка мозгов. Сталкивались ли вы с этой проблемой, и были ли обратные случаи? Например, я знаю, что кто-то возвращался из Америки к вам, в частности, из Аризоны.

Руслан Титов: Тоже очень многогранный и сложный вопрос. Во-первых, такой трактовки термина «утечка мозгов», который был десять лет назад, его сейчас просто не существует в России. В качестве примера можно привести такие случаи. У нас компания уже запущенная, где молодые ребята уезжают за рубеж стажироваться. В компании, которая занимается инжинирингом в микроэлектронике, из пяти человек, которые уехали в Голландию на стажировку, четыре вернулись обратно. Мы ожидали прямо противоположенного эффекта и были даже к нему готовы. Поэтому я считаю, что проблема не в переезде или не в стремлении переехать коллективом за рубеж, а в том, чтобы тех ребят, которые здесь существуют — я под словом «ребята» здесь не имею в виду никакого возраста, потому что иногда мы видим предпринимателя, там которому 40–50 лет, он гораздо активнее, чем двадцатилетний молодой человек, — менять им логику развития с исследовательской на индустриальную. То есть чтобы люди начинали мыслить категориями запросов рынка на конкретные решения, а не исследования. В этом смысле ребята, которые приехали в Америке, это тому самый лучший пример. У них вообще такого вопроса нет. Люди прошли Аризонский университет — от студенчества через аспирантуру до преподавательской работы. Эта культура у них в голове. Они вообще не понимают, как можно решать неиндустриальные задачи. Есть еще один фактор, который нам облегчает этот процесс. Просто элементарно нет денег сейчас ни в Америке, ни в Европе на компании этой стадии. У нас, я думаю, будет скоро вопрос, как бы из кого и чего выбирать, потому что как только мы заявили лазеры и ребята из Аризоны начали запускать свой проект, у нас уже появились предметные разговоры с несколькими такими группами в Европе, которые видят в России возможности к реализации конкретных проектов, которые сложно там реализовать.

Ведущий: Благодарю вас. Напоминаю, что сегодня в гостях студии радиостанции «Коммерсантъ» был управляющий директор департамента нанотехнологических центров Фонда инфраструктурных образовательных программ Руслан Титов. Спасибо, Руслан.