Зачем венчурный строитель продает «репку», если она еще не выросла? На форуме «Открытые инновации» представили новую профессию

В первый день работы форума «Открытые инновации» посетители стенда Фонда инфраструктурных и образовательных программ (ФИОП) занимались несерьезным, на первый взгляд, делом: они играли! Деловая игра называлась «Построй компанию. Продай компанию». И судя по тому, с каким энтузиазмом молодые люди и умудренные опытом джентльмены строили и продавали, игра стоила свеч. А когда к игрокам заглянул глава ФИОП Анатолий Чубайс и принялся делиться своим опытом инвестирования, стало понятно, что игра каким-то образом тесно связана с такими понятиями, как технологический бизнес и коммерческий успех. Как объяснили в кулуарах, в ходе деловой игры люди погружались в новую профессию — венчурный строитель. Что это такое? Об этом мы попросили рассказать соавтора деловой игры и генерального директора Троицкого наноцентра «ТехноСпарк» Дениса Ковалевича.

Кто такой серийный предприниматель

— Денис, в связи с чем появилась эта новая область человеческой деятельности?

— С одной стороны, профессия «венчурный строитель» только формируется, этому не обучают в вузах. Но, в общем, она существует лет 500, одно из ее имен — «технологическое предпринимательство». Однако сегодня эта деятельность приняла характер серийности. Это означает, что предприниматели делают компании не для того, чтобы всю жизнь ими управлять, растить и передавать детям. И это несмотря на то, что мы знаем много достаточно длинных семейных бизнесов в истории Европы…

— А для чего же нужно создавать компанию, если не руководить ей до гробовой доски?

— Для того, чтобы ее вырастить и продать! Кому? Например, крупным технологическим корпорациям, которые используют инструмент покупки технологических стартапов для того, чтобы выйти на новые рынки. Почему они покупают? Они экономят время, им не надо самим нанимать сотни менеджеров и инженеров, рисковать, вкладываясь в новые разработки и инвестировать в еще не отработанные производственные процессы. Они просто покупают на рынке готовый продукт нового типа. Это не просто отдельное изобретение, например, машина, лазер или еще что-то. Это бизнес по созданию технологических продуктов. Венчурные строители занимаются строительством таких бизнесов и продают их. Это как строительство дома. Строитель начинает с фундамента, а заканчивает последним этажом и крышей, вставляет окна, осуществляет отделку и продает дом жильцам. Серийный венчурный строитель (слово «венчурный» означает, что это связано с технологиями и, одновременно, что это рисковое дело) — это профессия, которую мы сегодня пытаемся сформировать внутри деятельности российской сети нанотехнологических центров.

— Все, что вы говорите, противоречит житейскому опыту. Есть понятная логика огородника: посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая… Зачем же продавать репку, когда она еще маленькая?

— Почему интересно продать, а не растить самому до больших размеров? В математике различают два совершенно разных перехода. Это переход из точки 0 в точку 1. И переход из точки 1 в любую другую точку — десять, сто, тысяча… Это совершенно разные квалификации и с точки зрения бизнеса. Одно дело — уметь создавать новые компании с ноля, превращать набор шансов и разрозненных ресурсов в бизнес. И другое дело — растить бизнес, это требует в большей степени уже специализированных управленческих компетенций, но там все меньше и меньше предпринимательства. И сегодня технологическое предпринимательство все больше сосредотачивается на этом стартовом переходе из ничего в точку 1. В этом смысле те, кто видит свое призвание быть венчурным строителем, принимают решение всю жизнь оставаться предпринимателями. Моя личная история заключается в том, что я однажды признался себе, что не хочу быть менеджером или консультантом. Не хочу развиваться в управленческой траектории, поэтому весь свой небольшой накопленный опыт и капитал я проинвестировал вместе со своими планерами в создание ТехноСпарка — Троицкого нанотехнологического центра. А Фонд инфраструктурных и образовательных программ стал нашим ключевым со-инвестором и партнером. В ТехноСпарке, а сегодня и во многих других нанотехнологических центрах, мы запустили эту новую — как для России, так и, во многом, для мира — деятельность по серийному строительству стартапов.

«Кот в мешке» становится прозрачным

— Тогда другой вопрос: а зачем крупной корпорации рисковать, покупая «кота в мешке»? Ведь неизвестно, что из этого маленького бизнеса может получиться…

— Наш подход заключается в следующем: мы производим большое количество компаний, только в ТехноСпарке их сегодня больше 100. А в целом в сети наноцентров больше 600 новых бизнесов, начатых за последние 4 года. И чтобы продавать большое количество компаний, мы должны работать с нашими покупателями в той же модели, в которой работает любой производитель профессионального продукта со своими клиентами. Возьмем автомобиль. Когда вы покупаете машину и она быстро ломается, вы к этому поставщику автомобилей уже не вернетесь. То же самое и с компаниями. Если посмотреть на историю любой крупной технологической корпорации за последние 15 лет, в портфеле каждой вы увидите немалое количество сделок по покупке стартапов. Они это используют как базовый способ своего развития и выхода на новые рынки. Когда корпорации покупают стартапы, они заинтересованы в том, чтобы у них был такой же системный партнер. Если они не знают репутацию предпринимателя, который продает компанию, может сложиться ситуация, что он им просто «впаривает» что-то совершенно негодное. Отсюда на рынке поглощений часто встречаются ситуации с завышенной стоимостью продаж стартапов и разочарованием клиента от покупки. Мы действуем противоположным образом. Мы всегда полностью прозрачны для наших клиентов. Любая наша компания, подготовленная для продажи, открыта для них: как на ладони видны ее технологическая траектория, трек работы инженеров, инвестиции, которые мы сделали в эту компанию, бизнес-решения, которые мы принимали — как успешные, так и ошибочные. Потому что покупатель должен четко понимать, как мы создавали компанию и сколько мы в нее вложили: ведь, по сути, он покупает сумму нашего времени, затраченную на создание данной конкретной компании, помноженную на вложенные инвестиции. И если мы такую открытость создаем, то для корпорации риски покупки «кота в мешке» снижаются до ноля. Точно так же мы с вами не рискуем, покупая автомобили привычного для нас класса. А еще 100 лет назад, до того, как автомобили начали производить серийно, покупатели автомобилей могли крупно «попасть» — многие из них быстро выходили из строя, были не ремонтопригодны и так далее.

Отказ от старого опыта дает шанс стать предпринимателем

— Какими человеческими и деловыми качествами должен обладать венчурный строитель?

— Как это ни смешно, главное качество людей, которые сегодня вместе с нами становятся венчурными строителями, — это обучаемость и решимость отказываться от предыдущего управленческого или инженерного опыта. Надо быть готовым рисковать не только своими деньгами (хотя это тоже присутствует), но решиться на переход в новую профессию, стандарты которой еще только формируются. Пожалуй, единственное обязательное качество, которое я бы выделил, — это трудолюбие.

— Расскажите об игре, как в нее играют?

— Это очень похоже на компьютерную игрушку. В виртуальном мире действуют те же правила и создаются те же жизненные ситуации, с которыми сталкиваются инженеры и предприниматели. Игрокам нужно пройти пять уровней (кстати, половина участников бросает игру на полпути — не хватает трудолюбия). У каждого игрока есть свой индивидуальный финансовый счет, как у нас с вами в реальной жизни. Те, кто прошел все пять уровней, стал предпринимателем и создал свои компании, в конце игры может продать бизнесы. Результат игры — это просто публикация финансовой таблицы, из нее видно, кто сколько заработал.

— Какую функцию игра выполняет? Лучше обжечься в игре, чем в реальной жизни потерять свои деньги и время?

— Да, в первую очередь — это. Мы всегда говорим: основная функция игры — это самодиагностика. Люди, прошедшие игру, могут себе сказать: похоже, что тот тип предпринимательства, которым занимаются ребята — это не мое. И это экономит огромное количество денег и времени в будущем при запуске реального бизнеса. Поэтому основная функция игры — это самодиагностика. Кроме того, по итогам ты можешь определить, кто ты в большей степени: наемный сотрудник или предприниматель?

С чего начинается технологический бизнес?

— Есть ли статистика: из тех 600 компаний, которые строятся под продажу, какая часть попала «в молоко», а какая — в «яблочко»?

— В сфере нанотехнологий, которыми мы занимаемся (здесь диапазон от фотовольтаики и ветра до хранения электроэнергии, от создания роботов до индустриальных биотехнологий), срок строительства компаний во всем мире составляет в среднем 15–20 лет. Мы пытаемся сократить этот срок в два раза, до 7–10 лет, и сегодня находимся ровно в середине первого цикла. За последние несколько лет мы продали около 30 компаний. Это не запланированные нами продажи. Просто нам покупатели говорили: нам надо, продайте! Проданные компании очень молодые. Средний возраст — 2,5 года. Они только-только стартовали, а их уже купили. Почему? Потому что в России очень маленький рынок с точки зрения предложения. Его проблема не в отсутствии покупателей, как это часто считают, а в отсутствии товара. Будет годные компании — будут покупатели. В стране большое количество крупных и средних компаний, как частных, так и государственных, заинтересованных в таких сделках. Мы на рынок выйдем с крупным предложением через 3–4 года, когда наши наиболее взрослые компании массово будут готовы к продаже. Но, безусловно, и сейчас будем что-то продавать по мере готовности.

— Как работает это сито, через которое вы просеиваете идеи, людей, технические решения?

— Наше основное отличие в том, что мы не начинаем бизнес с инженерных идей. Мы начинаем бизнес с идеи о бизнесе. По-другому говоря — начинаем с предпринимательского шанса. И под этот шанс и бизнес-гипотезу собираем технологические решения, инженеров, интеллектуальную собственность, помещения, нужное оборудование и далее все компоненты компании по списку. В этом смысле у нас есть сито наших же гипотез о том, какие компании имеет смысл создавать. Насколько для нас это реалистично? Например, компанию Apple построить за 7–10 лет нереалистично. А компанию, которая занимается разработкой разных типов логистических роботов — вполне выполнимая задача. И этим мы, в частности, сейчас и занимаемся.

История в тему

Чем открытие Алферова отличается от лампочки Яблочкова

Что может ободрить свежеиспеченных венчурных строителей, если не история успеха? Поделиться ей мы попросили главу ФИОП Анатолия Чубайса после того, как он пообщался с участниками деловой игры «Построй компанию. Продай компанию».

— Анатолий Борисович, расскажите об опыте инвестиций, которым вы гордитесь больше всего?

— У меня их много, но если вы хотите только один сюжет — пожалуйста. Есть такая отрасль экономики, которой до недавнего времени в стране не существовало. Мало того, очень многие специалисты, весьма серьезные, были глубоко убеждены, что эта отрасль в России не может существовать в принципе. И этот тезис подкреплялся целым набором аргументов. Тем не менее, по факту эта отрасль уже возникла. Она называется «солнечная энергетика». Она значима не только тем, что это экологически продвинутая энергоэффективная сфера и так далее. Здесь есть еще одна очень важная, для меня лично, особенность. У нас в российской истории очень много случаев — все мы их знаем, когда крупные русские ученые чего-то такое изобретают, и потом бизнес возникает где угодно, но только не у нас. Есть множество таких примеров, начиная от Яблочкова с лампочкой и до Сикорского с его вертолетом. А вот если говорить о солнечной энергетике, то классиком и автором технологии в этой сфере является Алферов Жорес Иванович. Он получил Нобелевскую премию за гетероструктуры, являющиеся основой солнечной энергетики. И это тот уникальный случай, когда и фундаментальное открытие — российское. И созданный бизнес — российский! На сегодня в стране, в Чувашии, действует завод «Хeвел» по производству солнечных панелей, который вот неделю назад достиг КПД 22,7 процента в промышленном, а не лабораторном изготовлении. Поверьте мне на слово, это Топ-3 в мире и одна из лучших солнечных панелей, существующих в стране. Получив российский рынок, мы точно пойдем на экспорт, и перспективы у этой сферы очень большие.